Коклюш
На стене висела длинная бумажка. Против чисел месяца стояли палочки неровными заборчиками.
Палочками я отмечала каждый приступ кашля, чтобы знать - сколько их было за день.
Заборчики делались все длиннее, а Сережа все худел и бледнел. Коклюш мучал его уже месяц и все усиливался. Надо было питать Сережу как можно лучше, но питание все выходило обратно при кашле.
Лекарства не помогали. После приступа, лежа в изнеможении, Сережа протягивал дрожащую руку к чашечке с размоченной просвиркой и говорил слабеньким голоском:
- Святые лекарства лучше помогают.
В этот день было больше 20 припадков и последний был очень силен. В тазике, над которым наклонялся Сережа, было много крови. Легочные сосуды разрывались от страшного напряжения.
Я была одна с Сережей в тихом мезонине, который нам уступила Баб-Вав. И когда Сережа наконец уснул на большой Баб-Вавиной кровати, я с тоской посмотрела на часы и на свой диванчик.
Было почти 11 часов. Я очень устала. Ложиться спать? Но ведь я знала, что не пройдет и часа, как меня разбудит слабый задыхающийся крик и мальчик забьется, захлебываясь в судорожном воющем кашле.
Ночью припадки были так же часты, как и днем. Сегодняшний день обещал плохую ночь.
Нет, лучше не ложиться.
Что же делать? Читать? Молиться?
Я начала молиться Божией Матери.
Я читала один за другим каноны и акафисты из своего молитвенника и роняла слезы на книгу. Я думала о Сережином отце, который так далеко. Неужели ему не суждено больше увидеть своего первенца?
Прочитав все, что было в моем молитвеннике, я посмотрела на часы. Было уже больше 12-ти. Припадка еще не было. Я начала читать сначала с вдруг проснувшейся надеждой. 1 час. 2 часа. Припадка не было.
А если так, то я буду молиться всю ночь!
Впервые в жизни я так ясно ощутила молитву как реальную вещественную силу, противостоящую страшной силе таинственной болезни.
Я вспомнила, как побеждали израильтяне, пока Моисей держал распростертые руки...
В 4 часа утра я подошла к Сереже. Он спал спокойно. На душе у меня тоже было спокойно.
Я не могла больше молиться. Я легла на свой диванчик и уснула. Через час меня разбудил испуганный крик. Но припадок уже не был так силен.
Болезнь начала уступать...
Наталия Шаховская-Шик
Долгожданный гость
Лишь зазвенел звонок, дети бросились к дверям. Наконец-то обещанный гость!
— Мир дому вашему! — приветствовал он.
— С миром принимаем! — поклонилась бабушка и представила Дмитрию Михайловичу малышей: — Это мои внуки, Танюша и Сережа.
Гость, пожимая им руки, заговорщически спросил:
— Признайтесь, кто из вас не любит интересные истории? Нет таких? Все любят?
Братишка и сестрёнка дружно ответили:
— Да! Да!
— А если история будет совсем необычной, невероятной?
Таня, не задумываясь, выпалила:
— Ещё лучше!
Дмитрий Михайлович, как бы сдаваясь, развёл руками и вздохнул:
— Тогда придётся кое-что рассказать.
Бабушка продолжала знакомить гостя:
— Моя дочка, Елена Сергеевна, и зять, Игорь Петрович.
Когда все расселись, Дмитрий Михайлович без особых вступлений предупреждающе поднял палец и торжественно объявил:
— Начнём, пожалуй. Жила-была дружная семья аистов. Любили друг друга. Всегда вместе. Да беда приключилась.
Однажды, когда аистов не было, деревенские мальчишки добрались до их гнезда и подложили в него утиные яйца. А сами спрятались, наблюдать стали, чем их шутка закончится.
Вернувшись, аисты заметили неладное. Он начал шуметь, она — оправдываться. Словом, вспыхнула ссора. Никогда между ними ничего подобного не было, а тут... На шум прилетела целая стая, стали что-то обсуждать, кричать, спорить. Наконец гомон затих. Хозяйка гнезда посмотрела на всех печально, взлетела высоко-высоко, сложила крылья и понеслась вниз. Разбилась насмерть, горемычная...
Вот как позабавились ребятки... Они, конечно, не думали, что так получится. В том-то и дело — не думали...
Оказывается, у птиц есть свои законы любви, верности. Раньше, когда человек был чист душой, он понимал язык зверей и птиц, мог разговаривать с ними. Да и они понимали человека и слушались его.
Как вам кажется, почему мальчишки положили в гнездо утиные яйца? Они что — плохие ребята?
Первой ответила Таня:
— Да, нехорошие.
Серёжа позволил себе порассуждать:
— Может быть, они и неплохие, но поступили плохо.
Дмитрий Михайлович согласился:
— Может быть, они и замечательные мальчики, только вот натворили бед. Но почему? Они догадывались, чем это кончится?
— Нет, не догадывались, — уверенно ответил Серёжа. — Они просто хотели позабавиться.
И тут рассказчик привёл слова одного писателя: «Если на вашу голову села птица, вы не виноваты: вы можете её прогнать. Но если вы позволили этой птице свить гнездо на вашей голове, вы уже виноваты: вы позволили».
— Вот и к тем ребятам прилетела нехорошая мысль, — вступила в разговор бабушка. — Нет, чтобы прогнать её, отмахнуться, и аисты продолжали бы дружно жить...
Дмитрий Михайлович неожиданно спросил:
— Все помнят, как выглядят одуванчики?
— С жёлтыми цветочками, с белыми шариками! — ответили дети.
— А что бывает с пушистыми шариками, когда на них подуют?
— Семена разлетаются, как на парашютах, — объяснил Серёжа.
— А для чего?
— Чтобы снова вырасти.
Этого ответа и добивался рассказчик:
— Да, летят семена-парашютики, куда попадут, там и вырастут.
Так летают и мысли-семена. А каждая мысль, попавшая в нашу голову, может произрасти в поступок. Прилетит хорошая мысль, ты послушаешься её, станешь делать добрые дела и сам вырастешь хорошим человеком. А если к хорошим ребятам прилетит плохая мысль? Что будет?
— Они станут плохими, — сделала вывод Таня.
— Плохие мысли надо прогонять, — заключил Серёжа.
Гость пришёл в восторг:
— Это ты правильно сказал — прогонять! А как их прогонять? Как защитить свою голову от плохих мыслей, как умножить в своём сердце добро? Хотите узнать?
Дети закивали головами. Конечно, кто откажется!
Тут их новый знакомый предложил тоном заговорщика:
— Давайте вместе думать об этом. Согласны?
Дети охотно согласились: собеседник явно пришёлся им по душе.
— Тогда для начала задумаемся, — предложил он новый вопрос, — что такое праздник?
На правах старшего рискнул ответить Серёжа:
— Это памятный день в честь какого-то события.
— Правильно. А духовный праздник — это особый день, в который пришла радостная весть об открытии ещё одной тайны о Боге, о жизни святых.
Прежде чем рассказать об одном таком празднике, Рождестве Пресвятой Девы Марии , хочу задать вам вопрос: знает ли кто-нибудь, что я скажу через минуту? Нет? А что случится через час? Не знаете?
Теперь даже взрослые с интересом следили за ходом разговора. Серёжа усиленно морщил лоб. Молчание нарушила Таня, откровенно признавшись:
— Не знаем.
Гость между тем продолжал:
— А что произойдёт в мире через год? Через сто, тысячу лет? Никто из нас этого не знает. Между тем, время от времени рождаются люди, которые предсказывают будущее. Как их называют?
— Гадалками? — поспешила с ответом Таня.
— Колдунами? Пророками? — помог сестренке Серёжа.
Дмитрий Михайлович поморщился:
— Гадалки и колдуны — это особый разговор. Они связаны с тёмными силами, которые хотят нас обмануть. Иногда, чтобы завоевать наше доверие, они могут сообщать и то, во что можно поверить. Другое дело — пророки. Они предсказывали грядущее не сами, им поручал открывать его Сам Господь.
За тысячу лет — подумайте, ребята! — за тысячу лет до того, как произошло главное чудо, его предсказал пророк царь Давид.
— Какое главное чудо? — не удержалась Таня.
— Главное чудо: Бог пришёл на землю в образе Господа нашего Иисуса Христа. Предсказание царя Давида передавалось от отца к сыну, из поколения в поколение. Оно было записано в священные книги. Все ждали — когда же явится Спаситель? Ещё Его называли Мессией. Приход Мессии предсказывали и другие пророки: кто за семьсот, кто за шестьсот лет до Его рождения.
Вот почему иметь много детей в семье считалось особой милостью Божией. Каждый надеялся, что его дети будут участниками, свидетелями Царства Бога на земле, Царства Мессии. Если же в семье не было детей, то окружающие смотрели на неё с презрением: бездетность считалась наказанием за грехи.
Когда, по предсказаниям пророков, подошло время родиться Мессии, в городе Назарете жил благочестивый старец Иоаким.
Дмитрий Михайлович сделал паузу, чтобы перевести дух.
— А что такое благочестивый? — спросила Таня.
— Благочестивый? — решила помочь гостю бабушка. — Это добрый, честный, глубоко верующий в Бога и исполняющий Его заповеди человек.
— Совершенно верно, — согласился Дмитрий Михайлович. — Итак, у Иоакима была жена Анна, которая происходила из рода первосвященника Аарона.
— Первосвященник, — тихонько пояснила бабушка, — это первый, главный священник.
Гость увлечённо продолжал:
— Их дедушки и бабушки, прадедушки и прабабушки, а также все предшествующие поколения были глубоко верующими, благочестивыми людьми. Как и все, они иногда грешили, ошибались, но, раскаявшись, вновь возвращались к праведной жизни.
Смиренными, милосердными, любящими Бога и людей были и Иоаким с Анной. Но до глубокой старости детей у них не было, что очень огорчало супругов. Особенно горевал Иоаким, так как он происходил из рода самого царя Давида, и, значит, Христос мог стать его потомком.
Несмотря на свою старость, Иоаким и Анна неустанно молили Господа, чтобы Он даровал им ребёнка. Они дали обещание: если у них родится младенец, посвятить его Богу.
В те времена был обычай по большим праздникам приносить Богу жертву. Обычно это был козлёнок или овечка. Принёс свой дар в храм и праведный Иоаким, но первосвященник, сославшись на его бездетность как на признак греховности, не позволил ему принести жертву.
Глубоко опечаленный, ушёл Иоаким в пустыню, где молился и просил Бога защитить его от всеобщего презрения и даровать им с женой ребёнка. О том же просила Господа и Анна. Узнав о случившемся в храме, она, не теряя надежды, ещё более усилила свои молитвы.
И вот однажды ей явился Ангел — посланник Бога — и сказал: «Анна! Услышана твоя молитва, воздыхания твои прошли сквозь облака, слёзы твои явились пред Богом, и ты родишь Дочь. Через Неё получат благословение все племена земные и будет даровано всему миру спасение».
Ребята, а вы знаете, что такое благословение? Нет? Давайте спросим папу.
— Признаться, я никогда об этом не задумывался. Знаю, что раньше всё делалось по благословению. Родители благословляли детей в дорогу, на самостоятельную жизнь, замуж... А для чего? Не знаю. В наше время всё это отошло.
— Жаль, что отошло, — вздохнул Дмитрий Михайлович. — Слово это происходит от выражения «благое (доброе) слово». Самого Сына Божия называют Словом. Благословение передает свет Христа в наши души, изливает благодатную помощь.
Однако вернёмся к Иоакиму и Анне. Пятьдесят лет молитв и надежда на Бога не пропали даром. Пришёл срок, и предсказание сбылось: у них родилась Дочь, Которая, по указанию Ангела, была названа Марией. Это имя означает «Госпожа».
Будущая Матерь Божия с первых Своих лет избрала путь жизни с Богом. Она стала мостом между небом и землёй, Помощницей и Заступницей для каждого из нас. Рождество Пресвятой Девы Марии — это великий праздник для всех верующих, ибо через Неё пришло начало нашего спасения.
Борис Ганаго
Старая фреска
Погожим сентябрьским деньком мама с Валей прогуливались по городу, по своим любимым улочкам и скверам. Путь их, как обычно, пролегал мимо большого старинного храма, и, как обычно, они вошли внутрь.
В церкви было безлюдно и очень тихо. Валя, хоть и была ещё мала, знала, что здесь дом Божий, резвиться и шуметь нельзя. Когда её брали на службы, Валечка старалась стоять тихо-тихо. Но сейчас службы не было и можно с мамой походить по храму и негромко поговорить.
Мама подводила дочку к иконам и рассказывала про святых, что смотрели на них с икон. Так Валя узнала о Сергии Радонежском, о Целителе Пантелеимоне. А как ей жалко было святого дедушку Серафима, которого злые люди волокли по лесной тропинке! Была в храме и такая икона.
А сегодня мама сказала: «Доченька, посмотри наверх, какая роспись, вон, пониже старца с книгой». Валя подняла голову и стала разглядывать фреску. На ней улыбающаяся бабушка с тёмными большими глазами держала на руках младенца в пелёнках, который весь так и светился. Рядом с ними стоял седовласый старец, тоже с умилённой улыбкой.
«Это, наверно, дедушка с бабушкой радуются, что у них родился внучок», – рассудила Валя. «Это, Валечка, святая Анна и святой Иоаким, а дитя – не внучок их, а дочка, – с улыбкой сказала мама. – Это Рождество Пресвятой Девы Марии».
«Разве у Богородицы были такие старенькие родители?» – удивилась Валя. «Да, им было уже по восемьдесят с лишним лет. Они были из рода царя Давида и могли бы жить в почёте и уважении, да вот беда – не было у них до глубокой старости детей. А у евреев считалось великим позором, если Бог не давал супругам ребёнка, и всякий мог их презирать. Но всё-таки святые Иоаким с Анной с верой и смирением ждали, когда же Бог пошлёт им дитя, и на склоне своих дней дождались. Как же они были рады! Они пообещали Господу посвятить ребёнка Ему. И когда Марии исполнилось три года, родители привели Её в храм. Здесь Ей предстояло прожить одиннадцать лет».
«Мама, а не скучно было Марии без мамы и папы?» – спросила Валя. «Она была не одна, – сказала мама. – Чем бы Она ни занималась: молилась ли, воду ли несла из колодца, шила ли, сажала ли розы у храма – всегда в Её сердце жил Бог. Церковь в своих песнопениях не зря называет Богородицу голубицей чистой – на Ней не было никакого греха. Вот поэтому и избрал Господь Марию, чтобы Она стала Матерью Иисуса Христа».
«Ну вот, Валюша, – сказала мама, – теперь ты будешь знать об этом великом празднике, Рождестве Пресвятой Богородицы, и о том, что было с Марией вслед за Её рождением».
Мама с Валей потихоньку двинулись к выходу из церкви. И когда они обернулись, чтобы перекреститься и положить поклон, Валя снова нашла глазами их – старенькую счастливую маму Анну и её светлую дочку Марию.
Елена Григорян